Святые Царственные страстотерпцы: царь Николай, царица Александра, царевич Алексий, великие княжны Ольга, Татиана, Мария, Анастасия

Перед портретом царя мученика Николая II

Гляжу на Царственный портрет.
Биенье сердца замирает.
Страданий многих вижу след
И ту любовь, что всех прощает.
Лучистый, мудрый, кроткий взгляд,
Глаза, как небо, голубые.
О чистом сердце говорят
Черты прекрасные, благие.
Так обаятелен и прост!
Во всем покорен Божьей воле.
Один, в монарший полный рост,
Стоит на русском крестном поле.
Как мало верных клятве слуг!
Осатанело чернь глумится…
И столько подлости вокруг -
Вовек иудам не отмыться.
Он победил без боя зло
Своею жертвенной любовью,
Руси возлюбленной чело 
Омыл святой монаршей кровью.

Императрица Александра

Бровей трагический излом,
В глазах - невысохшие слезы:
Опалены войны огнем
России белые березы.
Солдат, как собственных детей,
На фронт, рыдая, провожала:
Печаль сердечная острей
Была турецкого кинжала.      
С утра спешила в лазарет
Облегчить раненых страданья,
Чем раздражала «высший свет»,
Лишая праздных оправданья.

Великая княжна Ольга

Принцесса из древней пленительной сказки
С  красивым, исконно славянским, лицом.
Виола, фиалка, Анютины глазки -
Как схожа она с ароматным цветком. 
Атласное, бледно-лиловое платье,
Жемчужная нитка, сережки в ушах,
Изящный браслет  на точеном запястье,
Тесьма золотая,  как нимб,  в  волосах.
Но смотрит княжна как-то грустно и строго.
Что видит она в этот час пред собой?
В  роскошном убранстве царевы чертоги?
А может Ипатьевский дом роковой?
О ней говорили,  счастливая будет.
Но как же  жестоко ошиблась  молва!
Свинцовая пуля вонзилась под грудью,
Когда было Ольге всего двадцать два…

Великая княжна Татиана

Чиста, хрупка, свежа, как розы,
Бледна, как утренний туман.
Волос каштановая россыпь
Младой окутывает стан.
Но бледность матовую кожи
Живит румянец, как заря.
Она на ангела похожа
В одеждах цвета серебра.
В очах ее бездонных синих
Таится тихая печаль,
Как будто тронул легкий иней
Цветами вытканную даль.
Ей жить, да жить на белом свете
И собирать в букет цветы…
Но смертью дышит русский ветер
На эти милые черты.

Великая княжна Мария

Настоящей красавицей русской
Цесаревна Мария была,
Нос прямой, ни широкий, ни узкий,
Изумительный абрис чела.
Соболиные черные брови,
Завитки на румяных щеках,
Благородство Романовской крови
В васильковых, огромных очах…
Ей исполнилось двадцать в июне,
В восемнадцатом страшном году.
Заточили семью  накануне 
В беспросветном Уральском  аду.
С колыбели любимую  всеми 
За  улыбку и ангельский взор
Кровожадное красное племя
Расстреляло в июле в упор.

Великая княжна Анастасия

Четвертый ребенок и девочка снова…

Но нет у любви материнской границ,
Была бы родная кровинка здорова,
Любила бы Бога, Россию, сестриц.
Красивая Настенька  -  бантиком губки,
Румяные щечки, головка в кудрях.
Мелькали в оборочках белые  юбки
Как крылышки бабочки   в летних садах.
Играла без устали в фанты и прятки,
Венки из ромашек сестричкам плела,
И очень любила  улыбкою сладкой
Дразнить в золотых вензелях зеркала…
Но лето сменяла дождливая осень,
И грусть навевал золотой листопад,
Казалось, что  вечнозеленые сосны
С ней вместе о детстве ушедшем грустят.
Да, счастье, как бабочка, не долговечно.
Не стало под небом великой страны.
Семнадцатилетним осталось навечно
Лицо озорное великой княжны.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Царевич Алексий

День счастливый незабвенный – 
У Царя родился Сын,
Плод молитвы вдохновенной 
Из Дивеевских глубин. 
Пушки с крепости палили,
Бога славила земля,
Радость дружно подхватили
Всей Руси колокола. 
Был он сказочно прекрасен,
Словно солнышко весной,
Голубые очи ясны, 
Кудри светлые волной.
Мать горда своим ребенком,
Ей любви не удержать.
Через тонкие пеленки -
Счастье Сына целовать. 
Не насмотрится Царица
На любимое Дитя. 
Радость скоро омрачится
Грозной вестью навсегда... 
Обречен Наследник Трона
Муки страшные терпеть,
Вместо Царственной Короны
На главе носить Венец.

Святым Царственным Мученикам

Измена Родины, арест,
В глуши Уральской заточенье,
Один на всех тяжелый крест
Терпеть бесстыдное глумленье…
В подвальной комнате глухой
Убийц безжалостные лица. 
Не заслонить детей собой,
Есть время лишь перекреститься.
Грохочут выстрелы в ночи,
И кровь течет из ран ручьями.
Детей безгрешных палачи
Терзают варварски штыками.
Все позади… Не стонет дочь,
И Алексея смолкли крики…
Погасли звезды в эту ночь,
Но воссияли павших Лики.

   ТАТЬЯНА СОКОЛОВА-БУЛАНЧИКОВА

Боже, Царя сохрани!

Боже, Царя сохрани
В ссылке, в изгнаньи, вдали,
Боже, продли Его дни, Боже, продли!

Дай Ему силы сносить
Холод и голод тюрьмы;
Дай Ему власть победить полчища тьмы!

Да не утратит Он Сам
Веру в мятежный народ;
Да воссияет Он нам во мраке невзгод.

Боже, спаси, сохрани
Мать и невинных Детей!
Дай Им счастливые дни в царстве цепей!

Пусть пред иконой Твоей
Тихой вечерней порой
В блеске лампадных огней
Вкусят страдальцы покой.

Белый, великий наш Царь,
Сирый народ не оставь;
Снова Россией, как встарь, с славою правь.

Гнусность измены прости
Темной, преступной стране;
Буйную Русь возврати
К милой, родной старине...

Крестное знамя творя,
Молит истерзанный край:
«Боже, отдай нам Царя, Боже, отдай!»

                                                  1917 г.

Царевич Алексий

В дни нашей скорби безнадежной,
В дни общей слабости людской
Твой Образ девственный и нежный
Влечет нас прелестью былой;

Влечет лучистыми глазами
С их неподдельной добротой;
Влечет небесными чертами,
Влечет нездешней красотой.

И забываются ошибки,
И скорбь, терзающая нас,
При виде царственной улыбки
Твоих невинных детских глаз.

И сердцу кажутся ничтожны
Все наши праздные мечты,
И страх, корыстный и тревожный,
И голос мелкой нищеты.

И в эти сладкие мгновенья
Пред одновленною душой
Встает, как светлое виденье,
Твой Образ чистый и святой. 

                                                    1922 г.

Верую

В годины кровавые смут и невзгод,
Я верю в Россию!- я верю в народ!
Я верю в грядущее радостных дней
Величья и славы отчизны моей!

Я верю, что годы страданий пройдут,
Что люди свое окаянство поймут,
И буйную злобу и ненависть вновь
Заменит взаимная наша любовь.

Я верю, что в блеске воскресных лучей
Заблещут кресты златоглавых церквей
И звон колокольный, как Божьи уста,
Вновь будет сзывать нас в обитель Христа.

Я верю — из крови, из слез и огня
Мы встанем, былое безумье кляня,
И Русью Святой будет править, как встарь,
Помазанник Божий — исконный наш Царь.

                   СЕРГЕЙ БЕХТЕЕВ, 1937 г.

 

c

 

 

c

 

 

 
 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Задать вопрос Наверх Яндекс.Метрика